75 лет Большому террору: Сначала население переписали, потом перестреляли

Андрей ЗУБОВ, ведущий рубрики, доктор исторических наук, профессор МГИМО, ответственный редактор двухтомника «История России. ХХ век»:

В этом месяце исполняется 75 лет с момента принятия одного из самых страшных решений большевицкой власти — приказа №00447 о массовом уничтожении граждан нашей страны.

На мой взгляд, приказ этот был во многом реакцией на результаты всесоюзной переписи, проведенной 6 января того же 1937 года, известной сейчас как «расстрелянная перепись», так как данные ее были засекречены до самого конца коммунистического режима, а организовавшие перепись статистики почти поголовно убиты по распоряжению Сталина. Об этом и шире — о Большом терроре — речь в  статье, написанной на этот раз мной самим.

Расстрелянная перепись

Первая всесоюзная перепись населения проходила в декабре 1926 года и была осуществлена на очень высоком профессиональном уровне. Ее результаты, опубликованные в 55 томах, стали весьма подробной картиной российского общества эпохи НЭПа. До того в России перепись проводили только единожды — в 1897 году. Новую перепись, после 1926 года, сначала наметили провести через пять лет, но правительство СССР несколько раз переносило дату. Почему? Однозначно сказать трудно, но скорее всего, власти, трубившие о триумфальной победе коммунистических идеалов в завоеванной большевиками России, боялись, что цифры новой переписи выявят не сияющие вершины, но глубочайшие провалы.

Власти знали, чего на самом деле стоила России коллективизация, сколько миллионов людей унес Голодомор и насильственные перемещения «лишенцев» в места, плохо приспособленные для человеческого существования. Они знали статистику смертей и убыли населения, скрывавшуюся от граждан, реальный уровень жизни и образования, но не знали наверняка, как думают на самом деле эти замученные, лишившиеся родных и близких, имущества и дома, любимого дела и свободы совести десятки миллионов людей. Поверили ли они новым властителям, смирились ли.

5 декабря 1936 года в СССР была принята новая, «сталинская» Конституция, сделавшая всех жителей страны полноправными гражданами, упразднившая категорию лиц, лишенных ряда гражданских прав (кроме умалишенных и осужденных по суду). Эта Конституция, гарантировавшая народу все принятые в мире демократические права и свободы, была грандиозной фикцией, но любое возмущение против лжи нового основного закона Страны Советов отслеживалось и жестоко каралось ОГПУ.

Советская власть приучала граждан соглашаться на ложь, жить во лжи и лгать, дабы выжить. Так должен был окончательно создаться новый советский человек эпохи победившего в одной стране социализма — человек, сам сжегший свою совесть и плюнувший себе в душу.

После принятия под грохот аплодисментов новой Конституции Сталин и его Политбюро решили, что откладывать перепись не следует. Пора узнать поименно, кто готов строить социализм в СССР и после революционного похода Рабоче-крестьянской Красной армии во всем остальном мире, а кто нет. Кто на самом деле верный сталинец, а кто враг новой, советской жизни. Дата переписи была назначена на 6 января 1937 года, то есть на святой для всех православных людей России день Рождественского сочельника.

Вопросный лист переписи был крайне упрощен в сравнении с переписью 1926 года — только 14 вместо 23 вопросов и подвопросов. Но в этом коротком вопроснике два вопроса выделялись своей странностью. Первый касался подданства. Не только иностранных граждан, но и граждан СССР спрашивали: «В каком подданстве состоите?» Вопрос имел риторический и воспитательный характер. Он должен был напомнить каждому — кому он принадлежит. После принятия 8 июня 1934 года закона о введении смертной казни «за измену Родине» этот вопрос выглядел совсем не безобидно.

Второй странный вопрос также больше никогда не задавала ни одна советская перепись, не было его и в опросном листе 1926 года. Это был вопрос о религиозных убеждениях. Он был вставлен в опросный лист в самый последний момент по личному, как полагает большинство исследователей, повелению Сталина. В инструкции к заполнению переписного листа особо разъяснялось в отношении пятого пункта (религия): «Ответ на этот вопрос заполнять только для лиц 16 лет и старше. Речь в этом вопросе идет не о вероисповедании, к которому опрашиваемый или его родители причислялись официально в прошлое время. Если опрашиваемый считает себя неверующим, записывать «неверующий». Если опрашиваемый считает себя верующим, записывать «верующий», а для верующих, придерживающихся какого-то определенного вероучения, записывать название религии».

Так что перепись должна была выявить, сколько взрослых людей сознательно считают себя верующими.

Диктатор желал убедиться, что народ сломлен, что отречение от Бога стало нормой в СССР, как трубили сами безбожники, объявляя «религиозные предрассудки» уделом отдельных отсталых стариков и старух. Что религиозная нравственность, преданность вере, совесть забыты, и из народа можно лепить все, что придет на ум вождю. Даже те, кто еще веровал, побоятся в именных опросных листах назвать себя верующими. Ведь ко времени переписи уже почти двадцать лет большевики вели непримиримую войну против религии. Были закрыты все монастыри, убиты десятки тысяч священников, монахов и активных мирян, шла наглая богоборческая пропаганда. Верующий человек мог не сомневаться, как на него посмотрит советская власть после открытого исповедания им своей веры. Так что лгите, граждане, хоронитесь, прячьтесь, пятнайте ложью свои души, тем более в святой день накануне Рождества Христова — ведь перепись должна была пройти (и это тоже новшество) в один день.

Перепись и прошла в один день. Она насчитала в СССР 162 млн жителей, тогда как по прогнозам, ожидалось 180 млн. Такой разрыв — из-за избыточных смертей и недостатка рождений — был следствием коллективизации, Голодомора и репрессий. Она обнаружила, что 30% населения старше 15 лет — неграмотны. И это после кампании по ликвидации неграмотности! Но больше всего поражает отношение совграждан к религии.

Местами счетчики столкнулись с организованным отказом отвечать на пятый вопрос анкеты. Но к удивлению Сталина и его сотрудников, 44% населения старше 15 лет твердо заявили, что они христиане (42% — православные), 13% признали себя сторонниками других религий, преимущественно мусульманами. То есть из 97 521 000 опрошенных по этому вопросу 55 278 000 (56,7%) заявили о себе как о людях, верующих в Бога. Неверующими себя назвало меньшинство — 43,3%. Даже среди грамотных мужчин верующими себя назвал 41%. Такое открытое признание веры после многих лет кровавых гонений было актом гражданского мужества — ведь опрос, повторим, не был анонимным, ответы заносились представителем власти в личный переписной лист, с именем и адресом каждого. 31 298 человек открыто определили свой род занятий как «служитель культа».

55 миллионов не испугавшихся

Массовость положительного ответа на вопрос об отношении к вере говорит не только о распространенности «религиозных убеждений». В конкретной ситуации большевицкой России она ясно свидетельствует о том, что сила веры была у большинства людей в момент переписи столь интенсивной, что они предпочли лучше попасть в лапы палачей, нежели прогневать Бога отступничеством от веры. Перепись января 1937 года дает уникальный в мировой истории факт одновременного массового исповедничества десятков миллионов людей разных вер и национальностей, дает свидетельство несломленности народного духа после бесконечных репрессий, чинимых большевиками.

Более того, можно предположить, что сознательно верующих людей в 1937 году было существенно больше, чем в 1917-м, — иначе бы революция не произошла, призывы ниспровергателей законной власти не были бы услышаны народом. Потерявший остроту нравственного зрения в предреволюционные и революционные годы и потому польстившийся на посулы революционеров народ России после двух десятилетий почти непрерывных страданий прозрел духовно. Тоталитарная диктатура раздробила российское общество, уничтожила в нем любые содружества и организации, но она еще не смогла подавить дух людей, и те в одиночку или на семейном совете делали судьбоносный выбор между отречением от Бога и, следовательно, в религиозной системе координат, вечной гибелью и исповедничеством своей веры и, как результат, почти неизбежными страданиями и даже смертью от рук безбожников-большевиков. И 55 миллионов граждан России не испугались застенков и плахи. Это — потрясающий факт.

Большевики были поражены. Сталин приказал итоги переписи объявить «дефектными» и скрыть, а ее организаторов расстрелять как вредителей. 20 мая 1937 года Маленков направил Сталину записку с предложением окончательно разобраться с Церковью. 26 мая Сталин разослал записку Маленкова членам Политбюро.

2 июля 1937 года Политбюро единогласно принимает решение о проведении широких репрессий в захваченной коммунистами России.

Подобно тому, как нацисты желали «окончательно решить еврейский вопрос», коммунисты окончательно решали вопрос религиозный. Политбюро ЦК принимает решение уничтожить верующих физически, особенно верующих организованных — то есть религиозный «актив».

По данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте Российской Федерации, среди православного духовенства было в 1937 году арестовано 136 900 человек, из них убито 85 300; в 1938 году арестовано 28 300, из них убито 21 500; в 1939 году арестовано 1500, убито 900; в 1940 году арестовано 5100, убито 1100; в 1941 году арестовано 4000, убито 1918.

В названное число жертв входили не только священнослужители, но и члены семей духовенства, активные члены приходских общин из среды мирян, а также представители немногочисленного обновленческого клира. Доля православного духовенства и монашества составляет среди этих жертв не менее 70%.

Политика коммунистического режима этого периода вполне подходит под определение религиозного геноцида. Духовенство уничтожалось целыми епархиями. Так, 21 сентября 1937 года был убит митрополит Нижегородский Евгений (Зёрнов) и с ним целый собор священников, монахов и активных мирян его диоцеза; 14 января 1938 года — Самарский архиепископ Александр (Трапицын) и с ним восемь священников Самарской епархии; 23 ноября — архиепископ Калужский Августин (Беляев) и с ним священники, монахи и миряне его епархии. Примеры можно брать почти из каждого дня с июля 1937 по конец 1938 года. Причем уничтожались лучшие — самые нравственные, ответственные, честные и мужественные. Это был страшный отбор. После убийства многих сотен тысяч лучших сынов и дочерей России народный дух деградировал, нравственность безнадежно упала.

Одновременно закрывались храмы — от существовавших на территории захваченной большевиками России в 1928 году 25 000 православных храмов к 1939 году осталось 1277. Преследованиям подверглись и мусульмане: из 12 000 существовавших до революции мечетей более 10 000 было закрыто, мулл приравнивали к кулакам и репрессировали. В Бурятии и Калмыкии, а заодно и в «народных» Монголии и Туве практически полностью было уничтожено буддийское монашество, а монастыри сожжены дотла.

Геноцид против собственного народа и «чужаков»

Но не ограничиваясь церковными активистами, удар сталинского террора был направлен против «проявившего духовную непокорность» населения в целом. Простые граждане были подвержены опасности с трех сторон: их арестовывали за так называемые бытовые преступления — «хищение социалистической собственности», «прогулы», за антисоветские разговоры и анекдоты, а также по разнарядке за любые мнимые преступления и «просто» как представителей «социально опасных элементов» — культурных сословий старой России, в прошлом зажиточных торговцев, богатых земледельцев, земских и иных общественных деятелей. В это время были убиты и бывший начальник корпуса жандармов генерал Джунковский, и председатель II Думы Федор Головин, и давно находившийся на покое старец митрополит Серафим Чичагов, и видный земский деятель князь Дмитрий Шаховской и многие иные, до 1937 года уцелевшие. Сталин вознамерился «выбить дурь из народа», поставить своих подданных на колени, а тех, кто не хочет на колени, — тех в расстрельный ров.

Пик репрессий пришелся на период с августа 1937-го по ноябрь 1938-го. Террор нарастал постепенно с 1928 года, усилился после убийства Кирова — но недостаточно, по мнению Сталина, заявившего, что Ягода отстает на 4 года. Сталин его сместил и осенью 1936 года назначил наркомом внутренних дел Н.И. Ежова, ведавшего до того комиссией по чистке партии.

30 июля 1937-го Ежов подписал приказ №00447 о начале массовой репрессивной операции «против остатков враждебных классов». За неполные два года (1937-й и 1938-й), по официальным данным, было арестовано 1 575 259 человек и убито 681 692. Нормы подлежащих аресту спускались местным органам НКВД в плановом порядке, и основную тяжесть репрессий несли простые рабочие, крестьяне и служащие.

Особую группу, достигавшую четверти миллиона человек, составили жертвы так называемых «национальных списков». Корейцы, поляки, латыши, финны, немцы, румыны, китайцы и представители многих иных народов, которые имели свои национальные государства, обвинялись в шпионаже в пользу исторической родины, арестовывались и убивались. Массовый террор в отношении поляков регулировался специальным приказом НКВД №00485 от 11 августа 1937 года. Исполняя его, убили около 110 тысяч поляков, проживавших в СССР. Это были типичные акты геноцида, проведенные большевиками до Хрустальной ночи и начала массового уничтожения евреев нацистами.

Данные НКВД рисуют картину террора за «контрреволюционные преступления» по «пятилеткам»:

Всего, по официальным данным, в 1929–1953 гг. по обвинению в контрреволюционных делах было убито 883 тысячи человек. Сюда не входят осужденные по другим, не контрреволюционным делам, и убийства без формального осуждения, такие как при «разгрузке» лагерей в 1937–1938 годах: их числится около 300 тысяч.

Кроме того, были массовые убийства заключенных при эвакуации тюрем перед приходом немцев в 1941 году, расстрелы на фронте во время войны, превышавшие 100 тысяч, и гибель людей при депортации целых народов, в военные годы достигавшая сотен тысяч. Реально число убитых большевиками после окончания Гражданской войны намного превышает 1,3 миллиона.

Я не случайно избегаю принятого у историков коммунистического террора слова «расстрел», когда речь идет о лишении жизни осужденных НКВД людей. Дело в том, что на самом деле мы не знаем, каким способом был лишен жизни тот или иной осужденный. Раскопки мест массовых захоронений казненных, проведенные А.Я. Разумовым и рядом иных археологов, показали, что часто осужденным проламывали головы дубинами, душили их веревками, прокалывали железными пиками, забивали до потери сознания и закапывали живьем. Пули расходовали экономно.

Погибшие были жертвами не только расстрельных норм, спущенных сверху, но в большой мере и инициативы снизу. Донос, особенно на свое начальство, на соседей по квартире или сослуживцев, сделался для многих средством продвижения по службе или получения жилплощади. Преступный пример на вершине власти находил многочисленных подражателей, и ложных доносов в НКВД посыпалось столько, что чекистам трудно было их разобрать.

Кроме того, от каждого арестованного требовали «назвать сообщников». Людей жестоко пытали, если они не «раскалывались». Нередко на их глазах садистски пытали их жен и даже маленьких детей. И те, кто не выдерживал пыток или страданий своих близких (а таких, естественно, было подавляющее большинство), оклеветывали массу невинных людей — только бы прекратить пытки. И так раскручивался маховик массовых арестов.

С первого по последний день Большого террора Сталин полностью контролировал ситуацию. После полутора лет беспримерного по своей массовости уничтожения людей вождь вдруг объявил очередное «головокружение от успехов». Большой террор был прекращен в один день постановлением ЦК и СНК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», утвержденном на Политбюро 17 ноября 1938 года. Во всех «перегибах» был обвинен Ежов, а новым наркомом в ноябре 1938 года назначен Л.П. Берия. Он объявил ограниченную амнистию, смягчил лагерный режим, увеличил пайки и ввел в «органах» бюрократическую рутину. Ежов и его команда были убиты в феврале 1940 года. Ягоду и его людей прикончили при Ежове.

Братские могилы после ежовщины остались под каждым городом: кладбище Донского монастыря в Москве; Бутово и «Коммунарка» под Москвой; Ковалево, Левашово, Ржевский полигон под Петербургом; Куропаты под Минском; 12-й километр под Екатеринбургом; шахты под Челябинском; Каштачная гора в Томске и множество других.

Мясорубка для людей

У многих погибших и вовсе нет могил. В Краснодаре в здании НКВД стояла мясорубка, которая молола трупы расстрелянных и спускала их в канализацию. При немецкой оккупации ее показывали иностранным журналистам, и о ней прекрасно знала вся русская эмиграция. О подобных же, «труподробильных» машинах и о находках массы измельченных человеческих останков имеются свидетельства из Свято-Екатерининского монастыря под Москвой (Сухановская тюрьма) и Новоспасского монастыря в Москве, превращенных в застенки НКВД. Есть фотография подобной машины, которой пользовались немцы под Винницей при «утилизации» останков советских солдат в 1941 году. Возможно, это был трофейный экземпляр, позаимствованный из местного отдела НКВД.

Даже в советском посольстве в Париже имелись пыточные камеры, где работники ОГПУ истязали и убивали похищенных во Франции людей. Об этом еще в 1940 году рассказывал в интервью Вальтер Кривицкий. Когда немцы, после нападения на СССР, опечатали здание посольства, оно было обследовано сотрудниками управления разведки и контрразведки Верховного главнокомандования Вермахта. В июле 1941 года начальник управления адмирал Канарис представил секретный доклад об осмотре здания советского посольства в Париже (PAAA, Handakten Ritter 29, Rusland, 20.07.1941). Согласно докладу, «один боковой флигель советского посольства был оборудован под центр ГПУ с приспособлениями для пыток, экзекуций и для устранения трупов».

По данным, представленным в 1991 году в Верховный Совет РСФСР органами прокуратуры и МВД, суммарное число жертв сталинских репрессий составило 50 114 267 человек: сюда входят арестованные и отпущенные, осужденные к тюремным и лагерным срокам, раскулаченные, сосланные, выселенные и убитые. Цифра в 50 миллионов включает повторные аресты одних и тех же лиц, и в этом смысле она преувеличена. С другой стороны, в нее не входят жертвы голода. Приблизительно можно сказать, что 1 из 6 человек, живших в сталинское время в СССР, от репрессий пострадал. От 18 до 20 млн прошли через лагеря ГУЛАГа. Более 7 млн было сослано или выслано.

Террор 1937–1938 гг., ставший известным как ежовщина, оставил в народе инерцию страха, определившую психическое состояние страны на многие десятилетия. С внутренней свободой 55 миллионов граждан России, объявивших себя верующими в лицо богоборческому коммунистическому режиму, было покончено. Воля народа была раздавлена невиданным в человеческой истории смертоубийством своих же граждан и растлена сопряженной со страхом всеобщей ложью.

Автор: Андрей ЗУБОВ,  доктор исторических наук, профессор МГИМО, ответственный редактор двухтомника «История России. ХХ век»